Грант последовал за ним. За Грантом спускались командир корабля и второй пилот.

Полковник Гондер стоял у подножия лестницы.

– Профессор Бенеш, рад видеть вас здесь! Меня зовут Гондер. С этого момента я отвечаю за вашу безопасность. Это капитан Оуэнс. Я думаю, вы знаете его.

Глаза Бенеша вспыхнули, он вскинул руки вверх, выронив при этом чемодан. Полковник Гондер незаметно подхватил его.

– Оуэнс! Да, конечно. Однажды вечером мы с ним вместе напились. Я хорошо это помню. Длинное, скучное, изнурительное заседание в полдень, где все, что было интересным, нельзя было говорить, так что все это безнадежно оседало на меня, словно серое одеяло. За ужином я и Оуэнс познакомились. С ним вместе было пятеро его коллег, но остальных я помню довольно смутно. Я и Оуэнс после всего этого пошли в небольшой клуб с дансингом и джазом, и мы пили водку, и Оуэнс подружился с одной девушкой. Вы помните Ярославика, Оуэнс?

– Того парня, что был с нами? – позволил себе произнести Оуэнс.

– Точно. Он любил водку неизъяснимой любовью, но ему было запрещено пить. Он должен был оставаться трезвым. Суровый приказ.

– Чтобы следить за вами?

Бенеш выразил согласие одним движением головы и сдержанным выпячиванием нижней губы.

– Я предлагал ему ликер. Я говорил, что здесь, в Милане, сухая глотка не приличествует мужчине, а он вынужден был отказаться, но с болью в сердце. Он был зол на меня.

Оуэнс улыбнулся и кивнул.

– Но давайте сядем в автомобиль и отправимся в штаб-квартиру. Мы дадим вам возможность осмотреться и покажем всем, что вы здесь. После этого я предлагаю вам, если хотите, поспать 24 часа, прежде чем мы зададим вам некоторые вопросы.

– 16 будет достаточно. Но сначала…

Он с беспокойством поглядел вокруг.

– А где Грант? Ах, вот он.

Он направился к молодому агенту.

– Грант!

Он протянул ему руку.

– До свидания. Большое спасибо. Я еще увижу вас, не так ли?

– Может быть, – ответил Грант. – Я человек, которого легко увидеть. Только отыщите какую-нибудь грязную работу, и я окажусь как раз в самой гуще.

– Я рад, что вы выполнили именно эту грязную работу.

Грант покраснел.

– Эта грязная работа имела важное значение, профессор. Рад был помочь. Я так считаю.

– Я знаю. До свидания!

Бенеш махнул рукой и пошел назад к автомобилю.

Грант повернулся к полковнику.

– Должен ли я ослабить бдительность, если моя работа окончена, шеф?

– Идите. И, между прочим, Грант…

– Да, Сэр?

– Хорошая работа.

– Надо было выразиться, Сэр: «Очень хороший спектакль». Я считаю, это единственно правильное определение.

Он язвительным жестом коснулся виска указательным пальцем и направился прочь.

Уходя он подумал: «Итак, добро пожаловать, старина Чарли?»

Полковник повернулся к Оуэнсу.

– Отправляйтесь с Бенешем и поговорите с ним. Я буду в головной машине. Когда мы приедем в штаб-квартиру, я хотел бы, что бы вы были готовы решительно подтвердить, что это Бенеш, если будете уверены в этом, или решительно опровергнуть это, если придете к такому решению. Ничего другого мне не нужно.

– Он вспомнил этот эпизод с выпивкой, – сказал Оуэнс.

– Совершенно верно, – подтвердил полковник недовольным тоном, – он вспомнил его слишком быстро и слишком хорошо. Поговорите с ним.

Все расселись по машинам, и кавалькада тронулась в путь, набирая скорость.

Грант смотрел на них издали, затем махнул вслед рукой, не обращаясь к кому-либо конкретно, и снова зашагал прочь.

Для него наступает время отдыха, и он точно знал, как проведет его, посвятив одну ночь сну. Он улыбнулся в радостном предвкушении.

Кавалькада двигалась по тщательно выбранному маршруту. Соотношение городского шума и тишины, изменяющееся от района к району и от часа к часу, было хорошо известно для данного района и для данного часа.

Автомобили, урча, спешили вдоль пустынных улиц, пролегавших через захудалый район темных пакгаузов. Мотоциклы тряслись где-то впереди, и полковник, сидевший в первой машине, снова попытался оценить, как другая сторона станет реагировать на этот успешный ход.

Следовало всегда считаться с возможностью саботажа в штаб-квартире. Он не мог представить себе, какие еще меры предосторожности можно было предпринять, но в их деле считалось аксиомой, что никакие меры предосторожности не являются абсолютно эффективными.

Свет?

На мгновение ему показалось, что на одном из старых судов, мимо которых они проезжали, вспыхнул и погас луч света, и его рука метнулась к автомобильному телефону, чтобы предупредить мотоциклетный эскорт.

Он говорил быстро и свирепо. Мотоцикл, шедший позади, двинулся вперед.

И в то же самое мгновение впереди и сбоку заревел в полную мощность автомобильный мотор, заглушенный и почти потонувший в грохоте приближающейся кавалькады, и сам автомобиль с шумом вылетел из переулка.

Его фары были потушены, а неожиданное появление настолько ошеломляющее, что никто ничего не успел заметить. Потом ни один человек не мог дать ясную картину происшествия.

Автомобиль-снаряд, нацеленный прямо в середину лимузина, в котором ехал Бенеш, столкнулся с направляющимся в голову колонны мотоциклом. В результате столкновения мотоцикл был разбит, а его водителя отбросило на много метров в сторону, где он остался лежать, мертвый и изуродованный. Сам автомобиль отклонился от выбранного направления и врезался в зад лимузина.

Произошло еще несколько столкновений.

Лимузин, потерявший управление, врезался в телефонный столб и, подскочив, остановился.

Автомобиль-смертник, также потерявший управление, врезался в кирпичную стену и вспыхнул.

Лимузин полковника остановился.

Мотоциклы, разворачиваясь, пронзительно заскрежетали.

Гондер выскочил из своей машины, подбежал к потерпевшему аварию автомобилю и дернул дверь.

Потрясенный Оуэнс с красноватой ссадиной на скуле спросил:

– Что случилось?

– Об этом потом. Как Бенеш?

– Он ранен.

– Он жив?

– Да. Помогите мне.

Вместе они наполовину вытянули, наполовину вытолкнули Бенеша из автомобиля.

Глаза у Бенеша были открытыми и остекленевшими, он издавал только бессвязные негромкие звуки.

– Как вы себя чувствуете, профессор?

Оуэнс быстро и тихо сказал:

– Он сильно ударился головой о ручку двери. Сотрясение мозга, вероятно. Но он действительно Бенеш, это точно.

Гондер закричал:

– Теперь мы знаем это, вы…

Он с трудом проглотил последнее слово.

Дверь первой машины была открыта. Вдвоем они втащили Бенеша в внутрь. В это время откуда-то щелкнул винтовочный выстрел. Гондер бросился в машину и накрыл своим телом Бенеша.

– Давайте перенесем спектакль подальше отсюда! – завопил он.

Автомобиль и колонна мотоциклетного эскорта двинулись вперед. Остальные остались на месте. Полицейские побежали в здание, из которого раздался винтовочный выстрел. Угасавшее пламя автомобиля-смертника отбрасывало адский отблеск на эту сцену.

Издалека доносился шум собиравшейся толпы.

Гондер укачивал голову Бенеша, как младенца, у себя на коленях. Ученый уже полностью потерял сознание, его дыхание стало тяжелым, пульс еле прослушивался. Гондер не сводил глаз с человека, который вполне мог умереть, прежде чем машина дойдет до своей конечной остановки, и с отчаянием бормотал про себя:

– Он был почти на месте! Почти на месте!

3. Штаб-квартира

Грант не совсем ясно осознал, что кто-то стучит в дверь. Натыкаясь на мебель, он вышел из спальни, шлепая босыми ногами по холодному полу и зевая во весь рот.

– Идите вы…

Он чувствовал себя еще одурманенным сном, и ему не хотелось лишаться этого чувства. Когда он занимался делом, он был натренирован приходить в себя от любого постороннего звука, мгновенно настораживаться. Отрубается кусок сна, добавляется толика хорошего тумана, и тут же получается этакий цветущий живчик.