– Деминиатюризируемся? Сейчас? Я этого не чувствую.

– Вы и не должны чувствовать. Но все окружающее стало немного меньше, чем было. Пошли.

Дьювал бросил быстрый взгляд вокруг, чтобы сориентироваться.

– Следуйте за мной, – повторил он.

Он пошел прочь. За ним последовали Кора и Оуэнс, а за ними, после некоторого колебания и Грант.

Он проиграл. Проанализировав все, он пришел к выводу: он проиграл потому, что, не будучи окончательно уверенным в том, что Мичелз враг, из-за некоторых сомнительных аргументов он был нерешительным.

Он подумал с горечью, что прошляпил это дело, как осел, непригодный для своей работы.

– Но они не двигаются! – в бешенстве закричал Картер. – Они стоят там, у тромба. Почему?

На отметчике времени была цифра один.

– Слишком поздно. Они уже не успеют выйти, – сказал Рейд.

Пришло сообщение от техника, следившего за электроэнцефалографом.

– Сэр, данные электроэнцефалограммы показывают, что функционирование мозга Бенеша восстановлено до нормального уровня.

– Значит, операция прошла успешно! – завершил Картер. – Почему же они стоят там?

– Мы не можем этого узнать.

Отметчик времени передвинулся на ноль, и раздался громкий тревожный сигнал. Его пронзительный звук наполнил комнату, словно колокол судьбы, и не прекращался.

Рейд повысил голос, чтобы его было слышно.

– Нам нужно извлечь из оттуда.

– Это убьет Бенеша.

– Если мы их не извлечем, это тоже убьет Бенеша.

– Если кто-то находится вне корабля – сказал Картер, – мы не сможем извлечь его.

Рейд пожал плечами.

– Мы не можем ничем помочь. Или они станут добычей белых кровяных телец, или деминиатюризируются в целости и сохранности.

– Но Бенеш умрет!

Рейд наклонился к Картеру и прорычал:

– С этим ничего нельзя сделать! Бенеш мертв! Вы хотите бессмысленно рисковать жизнью еще пятерых человек!

Картер, казалось, весь сжался.

– Отдавайте распоряжение, – сказал он.

Рейд подошел к микрофону.

– Извлеките «Протерус», – сказал он тихо.

Затем он подошел к окну и стал смотреть в операционную.

Мичелз был в полубессознательном состоянии, когда «Протерус» остановился в дендритах. Неожиданное изменение курса после вспышки лазера – это должен был быть лазер – с большой силой швырнуло его на пульт. Его правая рука отзывалась сплошной болью. Она, вероятно, была сломана.

Он пытался осмотреться, борясь с наплывавшим от страшной боли туманом. В корме корабля была огромная пробоина, и вязкая кровяная плазма пузырем выдувалась внутрь, удерживаемая частично давлением миниатюризированного воздуха, частично собственным поверхностным натяжением.

Воздуха, который у него оставался, хватит ему на минуту или две перед деминиатюризацией. Как раз тогда, когда он смотрел на дендриты, ему почудилось в затуманенном сознании, что их толстые канаты слегка сузились. Они не могли в действительности сжаться, значит, он начал увеличиваться – вначале очень медленно.

Когда он будет нормального размера, о его руке позаботятся. Остальные будут убиты белыми кровяными тельцами, с ними будет покончено. Он скажет что – нибудь, что объяснит поломку корабля, и в любом случае Бенеш будет мертв. И с ним умрет неограниченная миниатюризация.

И будет мир…

Пока он рассматривал дендриты, его тело осталось безвольно распростертым на пульте управления. Может ли он двигаться? Или он парализован? Не сломан ли у него, кроме руки, и позвоночник?

Он тупо перебирал имевшиеся возможности.

Его сознание ускользало. Вдруг дендриты начали обволакиваться молочным туманом.

Молочный туман?

Белые кровяные тельца!

Конечно, это были белые кровяные тельца.

Корабль был больше находившихся в плазме людей, и именно корабль находился в месте повреждения. И корабль в первую очередь должен был привлечь внимание белых кровяных телец.

Иллюминатор «Протеруса» покрылся искрящимся молоком. Молоко захватило плазму в пробоине и пыталось прорваться сквозь барьер поверхностного натяжения.

Оболочка «Протеруса», хрупкая из-за составляющих ее миниатюризированных атомов, была сжата до предельного напряжения, после чего с ней было покончено, она была раздавлена атакующим белым кровяным тельцем.

Последнее, что слышал Мичелз, был его собственный смех.

18. Глаз

Кора увидела белое кровяное тельце почти в то же время, что и Мичелз.

– Смотрите! – закричала она в ужасе.

Они остановились и обернулись назад.

Белое кровяное тельце было ужасающим. Оно было в 5 раз больше «Протеруса» по диаметру, наверное, даже больше – гора молока без оболочки, просто пульсирующая протоплазма, если смотреть со стороны.

Его большое, разделенное на доли ядро с содержимым молочного оттенка выглядело как злобный несимметричный глаз, а форма всего чудища менялась каждое мгновение. Часть его выпятилась по направлению к «Протерусу».

Грант инстинктивно бросился к кораблю.

Кора схватила его за руку.

– Что вы собираетесь делать, Грант?

– Спасти его невозможно, – взволнованно сказал Дьювал. – Вы только напрасно погибнете.

Грант яростно помотал головой.

– Я думаю вовсе не о нем, а корабле!

– И корабль вы тоже спасти не сможете, – печально сказал Оуэнс.

– Но мы можем вытащить его наружу, где он сможет увеличиваться, не причиняя вреда. Послушайте, даже если его раздавит белое кровяное тельце, даже если он будет расчленен на отдельные атомы, каждый из этих миниатюризированных атомов деминиатюризируется, они уже сейчас деминиатюризируются. Какое имеет значение, будет ли Бенеш убит целым кораблем или кучей обломков?

– Вы не можете вытащить корабль, – сказала Кора. – О, Грант, не умирайте! После всего, что было… Пожалуйста!

Грант улыбнулся.

– Поверьте, Кора, у меня есть достаточно причин не умирать. Вы трое продолжайте двигаться, дайте мне только возможность произвести один научный эксперимент.

Он поплыл назад. При приближении к чудовищу его сердце забилось. За ним вдали были такие же, но ему было нужно только это, поглотившее «Протерус».

С близкого расстояния он мог рассмотреть его поверхность. Четко обрисовывался контур одной из частей, а внутри были видны гранулы и вакуоли – сложный механизм, настолько сложный, что биологи до сих пор детально не изучили его, и умещающийся весь в одном микроскопическом кусочке материи.

«Протерус» теперь был полностью поглощен им – изломанная темная тень внутри вакуоли. Гранту показалось, что на мгновение он увидел в куполе лицо Мичелза, но это, наверное, была только игра воображения.

Грант находился на вздымавшейся огромной поверхности, но как привлечь внимание этой штуки? У нее не было ни глаз, ни чувств, ни сознания, ни цели.

Это был автомат из протоплазмы, созданный для реагирования на определенные виды повреждений.

Как? Грант не знал. Белое кровяное тельце могло распознать находившееся по близости от него бактерии. Он знал, что это происходило на клеточном уровне. Оно узнало, что «Протерус» находится поблизости от него, и отреагировало на это, проглотив его.

Грант был намного меньше «Протеруса» и намного меньше бактерий даже сейчас.

Стал ли он достаточно велик, что бы быть замеченным?

Он вынул нож и глубоко всадил его в находившееся перед ним вещество, а потом сделал разрез книзу.

Ничего не случилось, никакого потока крови, так как в белом кровяном тельце не было крови.

Потом в месте повреждения оболочки медленно стала выдавливаться внутренняя протоплазма, а эта часть оболочки разошлась.

Грант ударил снова. Он не хотел убить его, да он и не думал, что может это сделать при его нынешних размерах. Но это был способ привлечь его внимание.

Он отплыл немного в сторону и с возрастающим волнением заметил, что в стенке образовался выступ, направленный в его сторону.